Главная → Статьи → История

В I тыс. до н. э. обширные пространства Евразии, начиная от Северных Причерноморских областей, до внутренних районов Центральной Азии и Южной Сибири были заняты племенами древних кочевников. Согласно утверждениям нарративных (письменных) источников значительная часть этих номадов имела большую схожесть между собой и, нередко, обозначалась одним и тем же названием, несмотря на то, что каждое из них имело свое имя.

Так, эллины (древние греки) называли эти народы скифами, по имени ближайших известных им племен. Персы же, времен Ахименидского Ирана обозначали интересующие нас группы населения Древности, в том числе и Европейских скифов – саками. Сообщения древних авторов были подтверждены археологическими источниками.

В дальнейшем, в процессе развития исторической науки – ее отраслей, в первую очередь археологии, началось более эффективное исследование скифской и сакской проблем. Значительные по своим масштабам археологические исследования, осуществленные за последние десятилетия в Причерноморье, Поволжье, на Кавказе, в Казахстане, в Сибири, Центральной Азии представили такие материалы, которыми наука никогда не располагала. Постепенное накопление и изучение археологического материала показало, что на самом деле общих черт в культуре древних кочевников скифо-сакского времени значительно больше, чем традиционный набор скифской триады.

Общие черты просматриваются в конструкции погребальных сооружений, их планировке и устройстве; погребальном обряде. Конструктивную и солярную близость содержат бронзовые солярные бляшки, зеркала и так называемые скифские котлы. Значительное сходство просматривается в некоторых группах керамики, орудиях труда (кельтах, бронзовых серпах азиатских степей). Вместе с тем, исследователи отмечают, что при большом сходстве, каждая из этих культур имеет и локальные своеобразия.

Причину этого видят в факторах как внутреннего развития, так и внешнего воздействия, когда в условиях межплеменного обмена осуществляемом как мирным, так и путем воин и грабительских набегов, отдельные культурные приобретения того или иного племени получают всеобщее распространение.

Таким образом, современные научные исследования, не только подтверждают, но и развивают сообщения исторических (письменных) источников Древности о кочевых племенах скифо-сакского времени.

Актуальность скифской проблемы хорошо известна. Н. Я. Марр называл ее центральной, так как она сосредотачивает весь восточный научно-исследовательский вопрос не только о Восточной Европе, но и о глубинной Азии. Сакскую проблему крупнейший исследователь саков А. Н. Бернштам считал одной из важнейших проблем древней истории Востока, в первую очередь Средней Азии. Скифская и сакская проблемы тесно переплетены и взаимосвязаны. Если еще и исходить из того, что скифы пришли в Европу из Азии, из страны саков, то скифская и сакская проблемы становятся неотделимы друг от друга.

В настоящее время уже известно, что азиатские скифские курганы древнее европейских. Как полагают, начиная с VIII в. до н. э. на обширных пространствах Евразии возникают и развиваются сходные в общих чертах культуры ранних кочевников. С переходом к кочевому образу жизни, прежде различные по хозяйственному и бытовому укладу степные племена приобрели много общих черт, свойственных всем кочевым племенам независимо от района их обитания, исторически сложившихся форм хозяйственной и социальной жизни. Частые при перекочевках встречи и столкновения племен как мирного, так и военного характера способствовали быстрому распространению на широкие пространства различных культурных приобретений.

Особенно это стало ясно после раскопок уже всем известного кургана Аржан, расположенного в Туве. Он оказался самым древним скифским курганом, известным современной науке. Общим итогом изучения археологического материала из кургана Аржан явилось то, что по словам авторов раскопок, вопрос о происхождении и формировании скифо-сибирских культур необходимо решать заново, учитывая новые материалы, в числе которых Аржан должен играть значительную роль. В этой связи, совершенно верно, на наш взгляд, было выбрано общее направление будущих исследований, высказанных М. П. Грязновым, по мнению которого необходимо изучать и определять роль в процессе формирования скифо-сибирского культурного единства каждой из составляющих его культурно-исторических областей и каждой племенной группы. Мы должны изучать историю развития культуры кочевых племен отдельно взятых районов, не изолированно от других, близких кочевых объединений, а обязательно в общей их связи с историей всего кочевого мира в целом.

Несмотря на все проделанные работы и успехи, достигнутые за последние десятилетия в изучении скифской и сакской проблем, многое еще остается нерешенным, неясным и актуальным и требует дальнейших исследований. Европейская часть скифо-сибирского мира лучше отражена в исторических (письменных) источниках и лучше исследована в археологическом плане, нежели азиатская часть, история которой также хуже отражена в письменных источниках.

Труды авторов посвящены в основном изучению локальных проблем и вопросам политической истории, общественной организации, хозяйства, быта, вооружения, материальной и духовной культуры, исторической географии, а также определению или выявлению мест обитания тех или иных групп населения того времени. Что же касается происхождения, этнической принадлежности скифо-сакских племен, то им не уделяется должного внимания. Более всего в этом отношении исследованы европейские скифы, что же касается населения азиатской части скифо-сибирского мира, то эти вопросы, как правило, или обходятся, или затрагиваются лишь попутно в процессе рассмотрения и изучения других проблем. Высказывания авторов по этим вопросам, как правило, кратки, недостаточно обоснованы, а порой и бездоказательны, и носят часто гипотетический характер.

Чрезвычайно завышалась роль иранского фактора в происхождении культур скифо-сибирского мира. Причем эта точка зрения активно поддерживалась в археологической среде. Основным аргументом сторонников иранизма служили различные гипотезы о том, что культура древних кочевников скифо-сакского времени является переднеазиатского происхождения. Это было связано с плохой изученностью (археологической) Азиатской части скифо-сибирского мира. За основу датировки курганов азиатских скифов бралась разработанная шкала европейской скифской культуры, причем с обязательной коррекцией на омоложение примерно на два века.

Раскопки царского кургана Аржан показали, что основной аргумент в пользу иранского происхождения культур скифо-сибирского типа отпадает. Если раньше полагали, что в процессе формирования культуры и искусства скифо-сибирского типа значительный вклад внесли скифы европейские, то теперь о них говорят как о периферии кочевого мира Древнего мира и более значительную роль в этом отводят саяно-алтайским (южно-сибирским) скифам.

Вместе с тем, исследования показали, что население скифо-сибирского мира было различным по происхождению, языку и физическому типу. Сходство их материальной, да и духовной культуры рассматривается как результат одних и тех же занятий, одинакового образа жизни и различных, нередко очень тесных контактов этих племен. По мнению многих исследователей, среди азиатских скифов-саков были и тюркоязычные племена. Об этом писали такие ученые как Ф. Хирт и К. Сиратори, Маркварт и Пельо, В. В. Радлов и Н. А. Аристов, Иакинф (Бичурин), Г. Вамбери, Жирар де Риалле, Каннингэм, А. Н. Бернштам, Ю. А. Зуев, К. И. Петров, Л. С. Клейн, Г. Е. Грум-Гржимайло и др.

Поскольку, ведущая роль в изучении скифо-сибирского мира принадлежит археологическим источникам, то современная скифология (в широком смысле этого слова) существует и развивается в первую очередь, как отрасль археологии. Однако, как было подчеркнуто на круглом столе, посвященном актуальным аспектам скифской проблемы, археология одна не в состоянии осветить происхождение и историю скифов. Археологические исследования непременно должны сочетаться с анализом других источников... и, в первую очередь нарративных (письменных).

Сказанное в такой же мере может быть отнесено и к изучению азиатской части скифо-сибирского мира. На круглом столе также было отмечено, что решение проблем этногенеза без привлечения данных лингвистики исключительно на археологической основе, вряд ли можно считать допустимым.

Как видим, лингвистика играет большую роль в решении проблем этногенеза и этнической принадлежности населения скифо-сибирского мира. Лишь при проведении лингвистических исследований данных нарративных (письменных) источников, с учетом археологических, этнографических, антропологических источников способно привести к наиболее объективным и правильным результатам и выводам. В письменных источниках содержатся этнические названия, слова, имена явно древнетюркского происхождения, что подтверждается и другими источниками, а также трудами авторов, указывавших на наличие тюркоязычных групп среди населения Евразийской Скифии.

Скифская и сакская проблемы изучаются уже более ста лет. Начало исследованиям скифских курганов в степях Северного Причерноморья было положено в 1763 г. раскопками у с. Кучеровка на Кировоградщине. Этот курган вошел в историческую науку под названием Мельгуновского – по имени инициатора раскопок А. П. Мельгунова.

В 1830 г. был раскопан, ставший впоследствии знаменитым, курган Куль Оба, расположенный в окрестностях Керчи. Его раскопки привлекли внимание к курганным древностям Украины, хотя сам курган Куль Оба рассматривался в то время как характерный памятник античной культуры. Только в 1925 г. М. И. Ростовцев определенно высказался в пользу его скифской принадлежности.

В 1851 г. начались раскопки Александропольского кургана (Луговая могила), исследования которого продолжались до 1856 г. До 30-х годов проводились раскопки только самых крупных скифских курганов, которые могли дать материал для Эрмитажа. В 30-х годах начались раскопки рядовых скифских погребений, которые были продолжены в послевоенные годы.

Археологическое изучение Средней Азии началось после завоевания ее царской Россией, но разрешение ее оказалось практически невозможным, так как попало в руки совершенно не подготовленных людей – царских колониальных чиновников и офицеров. Ученые, специалисты появлялись в Средней Азии лишь эпизодически, кроме В. В. Бартольда, поездки которого имели более систематический характер.

Интерес к изучению древностей Сибири возник давно. Еще при Петре I собирались различные археологические раритеты, описывались исторические памятники. Собранные предметы, поступившие через Берг- и Мануфактур-коллегию в петровскую Кунсткамеру известны под названием Сибирского золота и хранятся в настоящее время в Государственном Эрмитаже. Материалы, из раскопанных на Горном Алтае древних курганов поступали в музеи Москвы и Петербурга, которые в начале XIX века обогатились различными деревянными и костяными украшениями конской упряжи, оружием и другими вещами скифского времени.

Первые археологические раскопки скифских курганов в Сибири были проведены В. В. Радловым. В 1865 г., раскапывая Берельский и Катандинский курганы, В. В. Радлов обнаружил курганную мерзлоту, в которой хорошо сохранились такие вещи, как шелковые ткани, меховые одежды. Систематические раскопки скифских курганов в Горном Алтае начались лишь в Советское время. До этого, археологическое изучение древностей Сибири находилось в основном, в руках краеведов-любителей. Проделанные ими многие раскопки, сопровождались лишь описательной работой.

Вся русская и зарубежная досоветская литература, посвященная сакам, возникла на основе различной интерпретации античных, древнеперсидских и китайских письменных источников и касались в основном вопросов расселения и политической истории сакских племен. Эта литература в основном освещает вопросы политической истории, расселения и отождествления многочисленных сакских племен, фигурирующих у разноязычных и разновременных древних авторов под различными именами.

Крупнейшие исследователи истории и культуры саков А.Н.Бернштам и С.П.Толстов довольно обширную и, вместе с тем, более чем скромную, по сравнению с другими разделами древней истории, русскую и зарубежную литературу, посвященной сакам и Центральной Азии, характеризуют как дискуссию, возникшую на базе письменных источников, главным образом античных и древнеперсидской клинописи, в меньшей степени на данных анналов и почти исключительно посвящена историко-географическим, хронологическим и историко-этнографическим проблемам, причем, в силу узости и деффектности источниковедческой базы исследования, в этой литературе царит невероятная разноголосица в отношении самых элементарных определений.

Первым, наиболее обстоятельным трудом по сакской проблеме считается замечательный для своего времени исторический труд русского ученого В.В.Григорьева О скифском народе – саках. В нем были суммированы данные письменных источников по политической истории, расселению сакских племен.

Большой вклад в изучение скифской и сакской проблем внесли труды М. И. Ростовцева, крупнейшего знатока и исследователя скифской древности своего времени. Его работы оказали большое влияние на точку зрения русских и западно-европейских ученых в вопросах древней истории и культуры.

Только в Советское время изучение скифо-сакской проблем было поставлено на фундаментальную основу. Это стало возможным, благодаря, проведенным в то время, значительным по своим масштабам археологическим работам почти на всей территории скифо-сибирского мира, давшие науке такие материалы, которыми она никогда не располагала. Немые свидетели истории поведали науке то, что не могли рассказать нам древние письмена. Привлечение археологических источников, наряду с нарративными (письменными), дало возможность делать более правильные и глубокие объективные выводы. В результате, получили широкое освещение не только вопросы политической истории, но и хозяйства, быта, материальной и духовной культуры древних кочевников скифского времени. Вот почему труды советских ученых являются не только ведущими в этой области Древней Истории, но и основными, главными. Не будет видимо, преувеличением, если будет сказано, что скифская и сакская проблемы всецело покоятся на трудах советских ученых.

Изучением истории, культуры европейских скифов в целом и ее отдельных, локальных проблем занимались многие известные археологи, такие как М. И. Артамонов, В. А. Ильинская, А. И. Тереножкин, Б. Н. Граков, А. И. Мелюкова и др., посвятившие этому свои фундаментальные исследования.

Изучением истории, культуры азиатских саков занимались М. В. Воеводский и М. П. Грязнов, А. Н. Бернштам, К. А. Акишев, С. П. Толстов, М. Е. Массон и В. М. Массон, Б. А. Литвинский, М. Э. Воронец, И. А. Тереножкин, Ю. А. Заднепровский, М. К. Кыдырбаев, А. Х. Маргулан, С. С. Черников, Ф. Х. Арсланова, М. П. Грязнов, С. В. Киселев, С. И. Руденко, Н. Л. Членова, А. И. Мартынов, Ф. Х. Манай-Оол, К. В. Тревер, М. М. Дьяконов, В. В. Струве, И. В. Пьянков, Эсен уулу Кылыч, В. П. Мокрынин, А. К. Кибиров, Ю. Д. Баруздин. Свой вклад в изучение скифской и сакской проблем внесли также труды В. Шахматова, К. И. Петрова, Ю. А. Зуева, И. И. Умнякова, А. Г. Максимовой, Германа Вамбери, Л. А. Ельницкого, Я. А. Шера.

С именем выдающегося русского ученого, академика М. И. Ростовцева и его ученика Г. И. Боровки связано также начало изучения скифского звериного стиля – особого вида прикладного искусства, составлявшего неотъемлемую часть культурного комплекса скифо-сибирского мира. В числе представителей того же направления, что и Г. И. Боровка, также называют Е. Миннза и Д. Н. Эдинга.

Антропологическими исследованиями населения Евразийской Скифии занимались В.В.Гинзбург и Т. А. Трофимова, Г. Ф. Дебец, В. А. Дремов и др. Интереснейшие работы в области этнографии и фольклора проводил М. И. Боргоярков.

Этногенезу народов Средней Азии, по данным антропологии, была посвящена работа Л. В. Ошанина. По его заключению, проблемы этногенеза «в целом настолько сложны, что для их разрешения требуются совместные труды историков, лингвистов, этнографов, археологов и антропологов.

Подводя итоги своих многолетних исследований на территории Средней Азии, С. П. Толстов в качестве одной из важных особенностей отмечал, наличие большого разнообразия антропологического материала. Не случайно здесь такое яркое выражение находят различные языки и письменности. Не случайно здесь столь богато представлены различные культурные ценности, порой далекого от этих мест происхождения.

Крупнейший знаток и исследователь азиатских скифов-саков А. Н. Бернштам указывал, что совершенно несомненно, что сакские племена были весьма разнообразны по своему этническому составу. Касаясь проблемы этнической принадлежности скифо-сакских племен, А. Н. Бернштам подчеркивал, что она еще не вышла за пределы гипотез. Спор о тюркизме и иранизме скифов столь же древен, как и сама ориенталистика.

Ф. Хирт и К .Сиратори, впервые исследовавшие язык древних усуней, выдвинули теорию о принадлежности усуней к тюркам. К ней присоединился Н. А. Аристов. Эта точка зрения нашла определенное отражение и поддержку в работах ученых-историков Казахстана В. Ф. Шахматова и авторов Истории Казахской ССР. К числу древних тюрков относили усуней также – Маркварт и Пельо, В. В. Радлов и А. Н. Бернштам, Г. Е. Грум-Гржимайло считал доказанным, что усуни говорили на одном из тюркских диалектов. Словом, как писал Ю. А. Зуев, не будет преувеличением сказать, что все синологи, обращавшиеся к усуньской проблеме, единодушны в оценке этнической принадлежности усуней именно как тюркской.

По мнению В. В. Бартольда, кангюйи могли быть тюркоязычны, и быть предками канглов. Н. А. Аристов канглов считал тюркоязычным народом. Также, к числу древних тюрков он относил саков. Он основывался на семантике названий сакских городов Сакастана, Мин, Палакенти, Барда, которые, по его выражению, несомненно принадлежали тюркскому языку.

В исторических источниках есть сообщения о том, что тюрки прежде именовались саками. В Путешествии посла Зимарха к тюркам на Алтай (569-571 гг.) говорится, что когда тюрки называющиеся прежде саками, прислали посольство с предложением о мире, Юстин тоже направил к ним послов. Из этого сообщения может следовать, что западные тюрки были потомками саков и именовались в свое время саками.

Л. С. Клейн допускал древнетюркскую принадлежность аримаспов. Тюркоязычными считают авторы Истории Тувы динлинов, древних рыжеволосых и светлокожих европеоидов Центральной Азии и Сибири. По мнению Иакинфа (Бичурина) упоминаемые в китайских источниках юечжи были тюркоязычными. Каннингэм настаивал на принадлежности юечжи к народам тюркской крови. Такого же взгляда придерживались Жирар де Риалле и Хирт. Г. Вамбери тюркоязычность юечжей обосновывал семантикой имен правителей с монет, а также названий городов Белх или Балк, Бухара, Бейкенд, Сакастана, Сеистан, а также названия реки Окс (Амударья).

На тюркоязычность юечжей может указывать наличие у них до образования Кушанского царства титула ябгу, который носили их правители. Этот титул хорошо был известен у ряда тюркских племен. Другой тюркский термин тархан (чиновник) зафиксирован был у усуней, что также является свидетельством их тюркоязычности. По А. Н. Бернштаму, среди саков-амюргиев было сильное древнетюркское ядро. Он также допускал наличие древнетюркского ядра среди саков тиграхауда. Он устанавливал преемственность между саками-амюргиями, усунями и западными тюрками Семиречья. А. Н. Бернштам указывал на связанность современного тюркоязычного населения Средней Азии с древними племенами Семиречья. Он считал тюркоязычными не только усуней и кыпчаков, но и кангюйцев.

Анализ кангюйской топонимики, содержащийся в Цянь Хань Шу (История Старших Хань) показал на ее тюркоязычный характер. Тюркский характер этнонимов карат, комар, топонима Аскатаг отмечался в литературе, в частности, Бертело. По мнению А. Н. Бернштама, проникновение тюркоязычных племен центрально-азиатского происхождения особенно ясно наблюдается с первого тысячелетия до н. э., т. е. с конца эпохи бронзы. Таким образом, – продолжает он, – еще до массового вторжения гуннов, на территории Средней Азии в Семиречье, Тянь-Шане и по Сыр-Дарье были значительные группы тюркоязычного населения. А. Н. Бернштам подчеркивал, что в современной тюркологии, прежде всего в Советской, признана возможность относить генезис тюркских племен к периоду VII-VI вв. до н. э., отметив, что задолго до появления древнетюркского письма, датируемого в наиболее ранних образцах VI-VIII вв. (орхоно-енисейская письменность), слагались тюркские племена, объединенные в VI-VIII вв. в народности. Во всяком случае, в I тыс. до н. э. тюркский язык уже существовал.

К. И. Петров считал неправильным положение об исключительной ираноязычности населения Средней Азии и Казахстана и отсутствии здесь тюркоязычных племен до н. э. Им были высказаны конкретные лингвистические доказательства в пользу проживания тюркоязычного этноса в Средней Азии, Казахстане и Восточной Европе до н. э.

На основании приведенных и других подобных фактов К. И. Петров высказал гипотезу о проживании европеоидных тюркоязычных этносов в составе сарматско-савроматского массива Поволжья до н. э., не отрицая преобладания там ираноязычного населения.

В целом К. И. Петров считал, что на границах Восточной Европы и в Западном Казахстане задолго до н. э. проживали физически европеоидные тюркоязычные племена. Их восточными соседями примерно от Приаралья до Северо-Западного Тянь-Шаня включительно являлись тюркоязычные племена с большой примесью монголоидности. Эти племена, входившие в государство Кангюй,на рубеже н. э. переместились в Восточную Европу и стали известны вместе с другими под именем гуннов.

Вспомним утверждение С. Е. Малова о скифской древности тюркских языков. Точка зрения о так называемой тюркизации местного населения Казахстана и Средней Азии хуннами была поставлена под сомнение еще тогда, когда удалось установить языковую принадлежность древних усуней. В настоящее время мы знаем, что тюркоязычными были многие скифские племена и роды, населявшие Евразийскую Скифию в I тыс. до н. э. Это подтверждается как данными нарративных (письменных) источников, а также результатами археологических, этнографических и антропологических исследований, согласно которым древние кочевники Приаралья, Центрального. Северного и Восточного Казахстана, Семиречья, Тянь-Шаня, Горного Алтая, Тувы и даже Минусы имели в разной степени выраженную монголоидную примесь. Что же касается монголоидности вообще, то на основании краниологических исследований она прослеживается далеко на западе, среди населения Прикамья VIII в. до н. э.

К числу древнетюркских племен восточной части скифо-сибирского мира могли относится и древние кыргызы. Обычно труды исследователей, касающиеся или посвященные древнему разделу кыргызской истории, начинаются со времени первых упоминаний кыргызов в исторических (письменных) источниках и сводятся к выяснению местонахождения их по этим данным, освещению или изучению последующей истории древних кыргыз. Каких-либо попыток шагнуть дальше, за порог конца III в. до н. э., времени первого упоминания кыргызов в исторических (письменных) источниках, не делается. И это понятно, поскольку связано с крайней скудностью, а порой и противоречивостью исторических известий об этом народе вплоть до эпохи Тан, когда появляются подробные сведения по истории кыргызских племен. Поэтому, древнейшая история кыргызов остается до сих пор неизвестной, как и то, кто были они, какова была их культура, этнические признаки и ранняя история и где она вообще проходила. В литературе редко можно встретить какие-либо точки зрения по этим вопросам.

В конце прошлого века видный русский историк и этнограф тюркских народов Н. А. Аристов выдвинул утверждение об этногенетическом родстве древних кыргызов и усуней, которые, как известно, были одним из сакских народов. Согласно его мнению, усуни были частью древних кыргызов, их древнейшей западной ветвью, и в I тыс. до н. э. обитали между Тянь-Шанем и хребтом Танну-Ола, тянущемся на восток от Алтайских гор.

Работа Н. А. Аристова проводилась еще на заре становления кыргызоведения как таковой, и многие важные исторические источники по истории этого народа не были тогда еще известны науке. Гораздо интереснее его уверенность в этногенетической связи древних кыргызов и усуней, которые, как известно, являются одним из древних обитателей восточной части скифо-сакской ойкумены. По этому поводу А. Н. Бернштам писал, что доля правды в этой гипотезе есть. Несомненно усуней следует учитывать при анализе этногенеза кыргыз.

Согласно взглядам А. Н. Бернштама, история кыргызов уходит в глубокую древность, к IV тысячелетию до н. э., но этот период может считаться лишь эпохой становления кыргызских племен. В ней только начинается кристаллизация тех этнических элементов, которые лишь к концу I тысячелетия до н. э. образовали древние кыргызские племена. Таким образом, по мнению А. Н. Бернштама история древних кыргызов восходит ко времени, когда территории от Енисея до Тянь-Шаня входили в одну этнокультурную общность, наибольшее сходство для которых устанавливается для андроновского этапа... Локальные отличия нарастают к скифской эпохе. Характерно, для этого времени бытование на Енисее и Тянь-Шане по существу одного и того же расового типа, который мы можем именовать динлинским.

Первое упоминание кыргызов в исторических (письменных) источниках, которые относятся к концу III в. до н. э. отнюдь не означает, что это время образования древнекыргызского этноса. Это явствует из характера исторических известий, в которых упоминаются кыргызы. Кроме этого, следует отметить, что наряду с кыргызами, в тех же известиях упоминаются и древние кыпчаки (цзюеше, кюэше кит. источников) как непосредственные соседи кыргызов, в тюркоязычности которых, пожалуй, ни один автор не сомневается. Кыпчаки, которые также являются предками современных казахов, жили где-то в приалтайских областях или на Алтае, и несомненно, принадлежали к числу азиатских скифов.

Напомним, что наследие былой скифской культуры Восточного Казахстана прослеживается вплоть до современной нам культуры казахского и кыргызского народов.

Источниковедческую базу исследования составляют материалы о населении Евразийской Скифии из трудов древнегреческих и латинских авторов. Некоторую информацию об интересующих нас племенах Древности дают ассирийские и древнеперсидские клинописные тексты, а также древнекитайская официальная историография и индийские литературные памятники. В них мы встречаем этнографические, антропологические сведения о населении различных районов скифо-сибирского мира, материалы по их политической, этнической истории, лингвистические данные, а также этнонимы, личные имена, названия различных географических объектов (рек, озер, населенных пунктов, местностей).

Все эти материалы дают возможность проводить исследования в области этногенеза, этнической и политической истории, культуры, этнографии, этнонимики, лингвистики населения Евразийской Скифии, а также определению их мест обитания в тот или иной период.

Среди ученых-археологов следует назвать труды К. А. Акишева, М. И. Артамонова, Ф. Х. Арслановой, А. Н. Бернштама, М.Э.Воронец, М. В. Воеводского, Б. Н. Гракова, М. П. Грязнова, Ю. Заднепровского, В. А. Ильинской, Л. Р. Кызласова, С. В. Киселева, М. К. Кыдырбаева, Л. С. Клейна, Б. А. Литвинского, П. Д. Либерова, А. Г. Максимовой, А. Х. Маргулана, А. Ю. Мелюковой, Маннай-Оола, А. И. Мартынова, М. Е. Ростовцева, С. И. Руденко, С. П. Толстова, А. И. Тереножкина, К. В. Тревер, И. Кожомбердиева, Н. Л. Членовой, С. С. Черникова, Я. А. Шера, Б. В. Фармаковского, И. В. Яценко, Н. М. Ядринцева.

Материалы по этнографии содержатся в трудах Н. А. Аристова, С. М. Абрамзона, М. И. Боргояркова, Г. Е. Грум-Гржимайло, Л. А. Ельницкого, Ю. А. Зуева, Иакинфа (Бичурина), Н. В. Кюнера, Г. Н. Потанина, В. В. Радлова, С. И. Руденко и др.

Данные по антропологии мы находим в работах К. А. Акишева, А. Н. Бернштама, В. В. Гинзбурга и Т. А. Трофимовой, Г. Ф. Дебеца, В. А. Дремова, А. И. Мартынова и В. П. Алексеева, Л. В. Ошанина, С. И. Руденко, С. П. Толстова, Н. Л. Членовой и др.

Среди прочих авторов следует отметить труды В. В. Бартольда, Л. А. Боровковой, Г. Вамбери, В. В. Григорьева, Н. И. Гродекова, Л. Н. Гумилева, Гумбольта, М. М. Дьяконова, Эсен уулу Кылыча, Д. Е. Еремеева, А. А. Иессена, С. Г. Кляшторного, В. К. Кельмакова, С. Е. Малова, Г. Е. Маркова, И. В. Пьянкова, В. В. Струве, С. П. Супруненко, В. С. Таскина, И. И. Умнякова, Р. Хеннига. К. И. Петрова, Н. А. Чебоксарова, а также материалы сборников научных трудов и конференций.

Эсен уулу Кылыч
24.07.2015